Обсидиан — это не просто камень. Это момент, когда расплавленная материя разума или чувства вдруг мгновенно застывает под давлением внезапного охлаждения. Лава, ещё секунду назад текучая и агрессивно живая, превращается в стекло — чёрное, острое, режущее.

Этот камень всегда несёт след внезапности: он не созревает долго, как гранит — он «происходит». Как если бы в сознании случился внутренний разлом, после которого всё мгновенно затвердело. Так рождается обсидиан: не зрелый, а застывший в шоке.

В этой работе чёрная область — это остановленное пламя. То, что переживалось остро, горячо и полно движения — теперь стало плотной, тёмной массой, не дающей себя снова расплавить. Белое — область эмоционального выгорания, где лава обесцветилась. Розово-серые зоны — остаточная тепловая память о том, что здесь когда-то всё горело.

Золотистые линии вдоль трещин напоминают японскую технику кинцуги, в которой разлом не скрывается, а подчеркивается — как знак того, что разрушение было превращено в достоинство.

Обсидиан в философском смысле — это опыт, который не переживался плавно, а «переклинил» реальность. Кто-то скажет: «травма». Кто-то — «озарение». Но суть одна: мгновенное затвердевание внутреннего, превращающее эмоцию в стеклянную остроту.

Этот камень не обязательно мудрый. Он слишком честный. Он — как состояние, когда «после» наступило слишком быстро, оставив тебя острым, твёрдым и не до конца примирённым с тем, что теперь нельзя снова стать жидким.